Успех - Страница 62

Тем временем г-н фон Рейндль печальными карими глазами с любопытством рассматривал дыру на кожаной куртке Прекля, у правого плеча. Он хорошо помнил, что та же дыра точно на том же месте была у Прекля и полгода назад. Побриться этот тип также не счел нужным. Правда, в его манере оставлять волосы на лбу есть даже доля наивного кокетства. Странно, почему этот молодой человек нравится женщинам? Актриса Клере Хольц, женщина умная, с тонким вкусом, от него без ума. А уж она-то не могла не заметить, какой у него неряшливый вид. Она как-то даже подшутила над этим. От малого пахло, как от солдат на марше. Его колючий едкий юмор тоже должен был раздражать женщин. От него веяло духом революции. Очевидно, он покорял женщин своими вульгарными балладами. Когда он пел их своим резким голосом, женщины буквально таяли. Несколько его приятельниц рассказывали об этом Рейндлю с особенным, подозрительным блеском в глазах. Собственно, он не прочь как-нибудь пригласить Прекля, чтобы тот спел ему несколько своих баллад. Но ведь он ему наверняка грубо откажет, этот малый.

А Прекль все распространялся о серийном автомобиле — сплошная окрошка из сцеплений и выхлопных газов. Должно быть, все это хитро придумано, он, несомненно, толковый, знающий инженер, иначе остальные не ругали бы его так яростно. Хваткий малый, жох, голова. А головы — редкость в их родной Баварии. Да и в производстве им трудно найти применение. И все-таки он, Рейндль, коллекционирует головы, — Пятый евангелист может себе позволить подобную роскошь, иногда ему даже удавалось извлекать из голов прибыль.

Удивительно, что такой талантливый человек, как Прекль, не имеет ни малейшего понятия о нем и о его делах. Должно быть, этот малый вообразил, что он, Рейндль, действительно интересуется его серийным автомобилем, всякими там сцеплениями и выхлопными газами. Эти коммунисты с умным видом разглагольствуют об «империализме», о «международном единении капитала», а на практике такой вот тип настолько далек от жизни, что наивно верит, будто его, Рейндля, интересуют сцепления или там выхлопные газы. Стану ли я выпускать серийный автомобиль или нет, это зависит, милейший господин Прекль, не от ваших конструкций, а от французского синдиката черной металлургии. Сейчас, в период инфляции, рабочая сила в Германии дешева, куда дешевле, чем вам кажется, мой милый. Теперь — самое подходящее время для того, чтобы одолеть иностранных конкурентов. Но тут есть одна тонкость, господин инженер: выпуск ваших простых, дешевых машин может осложнить отношения с американской автомобильной промышленностью. Ну, а решусь ли я осложнять эти отношения, будет зависеть от того, договорятся ли рейнские и рурские промышленники с французами. А ты, любезнейший, досаждаешь мне своими хитроумными сцеплениями!

Каспар Прекль, подыскивая все новые, убедительные доводы в защиту своего проекта, вдруг задал себе вопрос — а чего ради он так старается что-то втолковать этой жирной свинье? Да и вообще — полный идиотизм, что он до сих пор остается в этой стране. Почему он не уезжает в Москву? Там ему наверняка легче будет пробить свой серийный автомобиль. Ведь именно там нужны толковые инженеры, нужны такие люди, как он, убежденные марксисты. С какой стати он пытается убедить этого борова, вместо того чтобы выложить ему все начистоту.

Плотоядные губы тучного человека, уныло и грузно сидевшего перед ним, мгновенно разомкнулись, едва он, Прекль, сделал небольшую паузу в своих объяснениях, и шеф произнес:

— Послушайте, дорогой Прекль, вы мне как-то рассказывали о своем друге Крюгере. Видели вы его с тех пор?

Каспар Прекль знает, что г-н фон Рейндль вовсе не ради него говорит на верхнебаварском диалекте, но сегодня, как и прежде, его больше поражает не сам вопрос, а именно этот диалект. Он смотрит на массивного человека, с мечтательным выражением на лице сидящего перед ним. Затем вспоминает, что Иоганна Крайн на днях снова говорила ему, что, по ее сведениям, есть пять человек, каждый из которых при желании мог бы вызволить Мартина Крюгера из тюрьмы: архиепископ Мюнхена, министр юстиции Кленк, глава крестьянской партии и закулисный правитель Баварии старик Бихлер, кронпринц Максимилиан и барон Рейндль. Он, Прекль, однажды уже просил Рейндля вступиться за Крюгера, но безуспешно. Ему совершенно непонятно, для чего Рейндль вдруг задал этот вопрос. На всякий случай он отвечает грубым контрвопросом:

— Не понимаю, какое это имеет отношение к моему серийному автомобилю?

Рейндль теперь и сам удивляется, зачем он задал Преклю этот вопрос. Ведь его совершенно не волнует дело Крюгера. Разве не Крюгер съязвил как-то насчет «трехгрошового Медичи»? Он не собирается, конечно, мстить Крюгеру за эту остроту, но с какой стати именно ему, «трехгрошовому Медичи», вытаскивать этого человека из тюрьмы?

Но так всегда бывает, когда он встречается с Преклем, — каждый раз его снова подмывает затронуть в разговоре с этим молодым человеком какую-нибудь щекотливую тему.

— Дорогой Прекль, — после небольшой паузы примирительно говорит он тонким властным голосом, — я мало что смыслю в технике, но верю вам на слово, что ваши проекты хороши. Однако поймите — решение вопроса о том, есть ли смысл расширять сейчас производство, зависит не только от качества ваших проектов. Что же до вашего друга, доктора Крюгера, — продолжает он с непроницаемым видом, — то, насколько я помню, вы однажды уже говорили со мной о нем. В то время я не мог сказать вам ничего определенного. К сожалению, мне как раз пришлось тогда уехать в Москву. Кстати, с вашими товарищами при всем желании невозможно вести дела, мой милый. Чересчур утомительное занятие. Слишком много в них доктринерства и поистине мужицкой хитрости. В этом они несколько похожи на наших с вами земляков, дорогой Прекль.